Посвящается памяти Журавлева Кузьмы Алексеевича.

...Натужный рев моторов ворвался ему в уши, необъяснимый, но волнующий аромат - смесь запаха авиационного керосина, выхлопных газов, воздуха за бортом, будоражил кровь и заставлял предательски дрожать колени.

Они сидели на скамейках, протянувшихся вдоль бортов десантного отсека Ми-8 и старались не смотреть друг на друга. Антон, слегка повернув голову, глянул в иллюминатор. Пухлая зеленая масса стеной перла на плексиглас и продолжала предательски крениться, закрывая весь сектор обзора. Между тем изменений вектора тяжести Антон не ощущал, мог хоть сейчас встать и пойти по металлическому полу. Мог бы: если бы ноги не были как ватные. Нет, страха не было, было очень странное ощущение, непонятное непосвященному. Даже перворазник не поймет его. Ему что, прыгнул балдой вперед; отвертел свои - ноги, жопа голова; плюхнулся о землю сырую (и хорошо если плюхнулся удачно) и гордый собой пошел снимать девок. Вот он я - герой! И ведь даже не понял зеленый, что же случилось: А второй раз нырнуть, сударь мой, не пробовали?! А третий? Хотя третий - это уже проще.

Антон хорошо помнил первый прыжок - судорожный бессмысленный рывок вперед, суматошная мысль - "Блин, что же я наделал!" - Осознание того, что уже ничего не переиграть, обратно не вернуться, поздно!!! И удаляющееся брюхо вертолета. Жуткая, невозможная тишина, охватившая все существо, падающего в бездну человека, рывок раскрывшегося купола (и это 10 G обещанные инструктором?). Удаляющееся зудение вертушки. Парение? Батюшка, вы начитались книжек. Земля, такая далекая, приближается с ужасающей, неотвратимой быстротой и надо что-то делать! Попытка (удачная, слава Богу) развернуть купол против ветра, рывок на лямках, в попытке подтянуться (а оно надо, сколько еще лететь?) И накинувшаяся на ноги земля, ударом по ногам, свалившая, распростершая покорное ей тело. Сильный удар, а что же вы хотели? Вертолетная ВПП вымощенная металлическим листом - это не холмик свежей земли. Он видел недавно такие. Неподалеку. Кладбище отстоит от аэродрома метров на двести. Он лежал на металлическом покрытии бездумно раскинув руки и глядя в небо из которого свалился сюда только что. Первая мысль, сформированная в сознании "Живой!". Попытался встать на ноги, вскрикнул от боли. Правой ноге хорошо досталось. Но что делать. Собрал, вяло шевелящийся на земле купол, в бесформенный ком, вскинул вместе с ранцем на плечо (16 кг. это не хухры-мухры) и похромал на старт. Хорошо отпечатался в памяти втык, за то, что долго лежал на ВПП...

"- Приготовиться," - выпускающий бодро прошел вдоль ряда. Ему что, выбрасывается себе на "крыле", за плечами, минимум, полторы тысячи прыжков, смеется...

Недавно, на сборах, он соригинальничал, выпадая спиной вперед, задвинул за собой дверь в салон вертушки. Это сняли на пленку, прокрутили затем в обратном направлении, получилось забавно... Смейся, смейся, а то мы не помним, что пару дней назад у Кузи случились три подряд отцепки (спасибо запаске). И все это в день рождения: А на прошлых сборах девчонка из спортсменов не взяла с собой стропорез. Основной купол сложился, а стропы обрезать было нечем...! На земле труп пришлось упаковывать в целлофан, а из 24 строп (выдерживающих дикую нагрузку) были перегрызены больше половины...

Автомат, казалось укрепленный довольно надежно и удобно, больно давил на плечо. Камуфляж казался неудобным и лишним, шлем больно драл волосы. Но все ощущения разом исчезли, когда рядом с бортом вертушки промелькнули размытые полосы зенитного огня.

"- Пошел!" - заорал выпускающий, сдвигая дверь салона. Ворвавшийся поток воздуха вынес из головы абсолютно все, тело стало легким и невесомым, исчезли все ощущения и мысли. За борт нырял комок бесплотной субстанции, нацеленный на одно - выжить. Попытка лечь на поток не удалась, стропа едва не захлестнула правую руку; еле успел убрать, иначе - прощай рука. Привычный уже рывок купола. Руку прочь с потертого кольца запаски. Автомат в боевое положение. Не успеть... Антон успел еще отстраненно подумать о том, что никогда раньше не размышлял об опасности остаться в воздухе, когда ряд несильных, упругих толчков в грудь перечеркнули мысли и дыхание...

...Он вскинулся от собственного крика. В аудитории было тихо. Тихо настолько, что он успел расслышать чей-то смешок. Преподаватель недоуменно замолкнув, смотрел на него, нелепо зажав в руке мел. Девчонки на соседнем ряду насмешливо шептались о чем-то, поглядывая хитрющими глазами. Все остальные уже отворачивались, делая вид, что ничего не случилось... Лишь тот странный, молчаливый и отчужденный от всех парень, по обыкновению забившийся в самый угол аудитории, смотрел на него без насмешки, понятливо, расширившимися огромными зрачками глаз, из которых на мир тоже глядела бездна...

Vito, [email protected]